глава III "Я требую кофе и Исаака!"

[Gahary]

Когда Мельхиор включил киборга, был уже конец рабочего дня.
Икус вышел на улицу, вынул пачку папирос и прикурил у часового. Чеканя шаг, прошла рота гвардейцев, проехал бронетранспортер, обдав Бартоломео брызгами. "Скоты, - подумал киборг,- нажрались и разъезжают. Вас бы на фронт, вшей кормить..." При слове "кормить" Бартоломео захотелось тушенки.
Он притушил папиросу, сунул ее назад в пачку. Сплюнул два раза под ноги и решил сходить в ресторан. Шагая по вечерней Вене, Икус думал о разных неприятных вещах.
Во-первых, кончались паипросы, и их приходилось экономить. Во-вторых, интересно, какую информацию он может получить от Катерины Сфорца, и разрешит ли центр контакт. И, наконец, радистка Бартоломео внезапно заболела и просилась домой, к мужу. Обо всех трех вещах следовало сообщить центру. А на связь с центром Икус выходить не любил. От грустных мыслей киборга отвлекла группа молодых разряженных женщин, которые, громко хихикая, курили на углу и смотрели в его сторону. "Шлюхи" - подумал Икус.
"Икус" - подумали шлюхи.
- Икус! А не в ресторан ли ты идешь? - спросила одна из них, кокетливо поправляя прическу
- Пойдем, - сказал галантный Бартоломео и взял ее под руку.
Имперский агент 008, которому обычно поручались самые трудные дела, был заброшен в Вену, чтобы выяснить, что там забыл ватиканский агент Дуо Икус, а заодно попытаться перевербовать его. Агенту такие дела были привычны. Как раз на днях он перевербовал немецкого шпиона, который работал секретарем Катерины в Италии. Бартоломео тоже представлялся агенту легкой добычей. За два дня агент 008 сумел выследить Икуса и собрать на него настолько обширное досье, что этому позавидовала бы сама Хельга. Агент 008 следил за Икусом от самого замка. Когда киборг вошел со своей дамой в ресторан, агент слез с велосипеда и прицепил его замком к урне. Всунув швейцару хрустящую бумажку, он закурил сигару и вошел в зал. Выбрав столик около Бартоломео, агент сел, положил ноги на стол и щелкнул пальцами:
- Бармен! Пинту крови!
Двое около сцены, где, высоко подкидывая прелестные ножки, танцевали канкан, переглянулись.
- По-моему, это имперский агент, - шепнул один. - Слишком нахальный. Запиши на всякий случай его фамилию.
Второй, более увлеченный девочками из варьете, чем какими-то имперскими агентами, механически кивнул и заорал:
- Бис!!!
Бартоломео, обняв свою подругу, держал в руке стакан водки и увлеченно читал ей романические стихи в своем переводе. Сидящий рядом седой генерал пытался явно придуманными рассказами о своих похождениях на фронте очаровать молодую девушку и временами заглушал Икуса. Икус уже несколько раз недовольно глядел в его сторону, но из уважения к сединам ругаться не стал. Агент 008 достал зажигалку, сделал 3 фотоснимка и прикурил.
- Вот вылезу из окопа на бруствер, - хриплым пьяным голосом вещал надоевший всем генерал, - а по полю партизаны. Пули вокруг свищут, а я саблю наголо, ору "заряжай", а по мне из пулемета - тра-та-та.
Громкий хохот подвыпивших посетителей у окна перекрыл его слова:
- Совсем заврался старый осел!
Генерал оглянулся и понял что смеются над ним. Он выхватил саблю.
- Это ты, тыловая крыса, меня, боевого генерала...
- Господа! Успокойтесь! - вскричал конферансье на сцене. - Мы все защитники фюрера и Великого Ордена, и в тылу и на фронте.
Бартоломео, вытащивший из кармана кастет, не смог успокоиться и излил свои гнев на официанта:
- Почему пиво разбавлено?
- Но ведь вы его даже не пробовали, господин штандартенфюрер!
- Молчать! - и Бартоломео вмазал официанту кастетом. Он не любил доставать кастет просто так. Официант перелетел через столик генерала и упал на колени его дамы. Дама завизжала, как поросенок, из которого хозяин решил сделать жаркое. Генерал снова вскочил.
- Это ты, тыловая крыса, меня, боевого генерала... И в ярости схватил официанта и тоже вмазал. Официант въехал головой в живот только вошедшему гостю. Тот согнулся пополам и заорал:
- Наших бьют!
Кто-то кинулся на генерала, фронтовики встали на защиту, и завязалась обычная драка. Как всегда, Бартоломео был не при чем. Он спрятал кастет и достал браунинг с дарственной надписью "Штандартенфюреру фон Икусу от любимого фюрера". Заорав "наших бьют", Икус открыл огонь по люстрам. Девочки из варьете с визгом разбежались. Конферансье стащили со сцены и начали топтать ногами. Его визг был еще более душераздирающим, чем у генеральской дамы.. Генерал размахивал саблей и кричал:
- Это вы, тыловые крысы, меня, боевого генерала...
Когда у Икуса кончились патроны, ни одна люстра уже не светила. Икус закричал:
- Прекратить драку! - и бросился разнимать спорщиков.
Послышался звон разбитой посуды и сдавленный вопль, как будто кому-то попали по голове бутылкой.
- Полиция! - раздался крик.
Приехавшие полицейские начали с того, что выпустили по обойме поверх голов дерущихся. Беснующаяся толпа постепенно успокаивалась. Тех, кто не успокаивался, успокаивали. Зажгли свет. Затем вошел обер-лейтенант.
- Спокойно! Всем оставаться на своих местах!
И всех забрали. Вынесли трупы. Среди погибших оказался и агент 008. Ему случайно попали по голове бутылкой из-под шампанского. Так закончил свою карьеру знаменитый агент. Всех арестованных погрузили по машинам и развезли по разным полицейским участкам. Икус и боевой генерал попали в одну машину. Генерал не унимался:
- Это вы, тыловые крысы, меня, боевого генерала...
- Дайте ему по голове, - равнодушно сказал Бартоломео.
Каспар с удовольствием исполнил просьбу. Генерал изумленно замолчал. Скоро они подъехали к полицейскому участку. Киборга посадили в камеру. Немного походив из угла в угол, он начал выбивать на стене надпись "ЗДЕСЬ БЫЛ ДУО ИКУС", но его прервали.
- Арестованный Бартоломео, на выход.
Хмурый конвоир с перевязанной щекой отвел его в кабинет на допрос. За столом сидел обрюзгший майор и пил кофе.
- Имя?
- Бартоломео.
- Может ты и Бартоломео, а может и не Бартоломео. Кто тебя знает? Может ты - итальянский шпион?
Икус подошел ближе и сел.
- Слушай, майор, не возникай, я в геноцид моде страшен.
Майор, не ожидавший такого нахальства, разинул рот. А киборг издевательским тоном продолжал:
- Ты мне сейчас кофейку обеспечь, а потом позвони моему другу Кэмпферу, а иначе я могу и морду твою свинскую набить...
Икус еще бы долго изгалялся, полицию он не любил равно как и его создатель Джепетто Гарибальди, но майор вдруг стукнул кулаком по столу, так, что подпрыгнула чашечка с кофе, и заорал:
- Молчать!!!
- Не ори, - попросил Бартоломео.
- Встать, когда разговариваешь с офицером!
Киборг был спокоен как дохлый лев.
- Я, штандартенфюрер СС фон Икус, - по слогам произнес он, - не люблю, когда в моем присутствии орут всякие мерзавцы. Я требую кофе и Исаака, иначе объявляю голодовку сроком на 200 дней. Неужели ваша дурная голова не в состоянии понять, что надо позвонить моему любимому другу детства Кэмпферу, и я, наконец, больше не буду иметь удовольствие видеть вашу гнусную рожу?
Завернув такую блестящую фразу, Икус про себя порадовался и гордо улыбнулся. Майор позеленел от злости.
- Молчать!!!
Киборгу майор совсем перестал нравиться, он собрался дать обнаглевшему полицейскому в зубы и дал. Конвоиры бросились к Бартоломео, но опоздали. Майор ударился в висящий на стене портрет фюрера в полный рост, портрет упал. Икус, отбросив конвоиров, гневно закричал:
- Оскорблять моего любимого фюрера! Да я теперь сам не уйду отсюда, не начистив ваши легавые морды!
С большим трудом разбушевавшегося киборга водворили обратно в камеру. Бартоломео долго буянил, бил каблуками в дверь, ругался на неизвестном языке, потом немного успокоился и запел:
- Замучен в тяжелой неволе...
Очнувшийся майор нервно почесал в затылке, где от удара о портрет фюрера вздулась огромная шишка. "Чертов портрет, теперь месяц болеть будет, не портрет, а сплошное недоразумение". Майор походил по кабинету. Как бы чего не случилось... Исаак шутить не любит... Может все-таки позвонить... на всякий случай... И он позвонил Кэмпферу. Панцер Магир сказал "ну-ну" и положил трубку. Майор, пожелтевший от страха, не знал, куда деваться. Он ходил из угла в угол, изредка посматривая на злополучный портрет Фюрера и потирая шишку на голове. Через полчаса приехал сытый и добродушный Кэмпфер.
- Какой Бартоломео? А, друг моего детства... Так что же вы его сразу не отпустили?
- Что вы, герр Кэмпфер! А вдруг он - итальянский шпион?
Исаак загадочно улыбнулся. Они спустились в подвал к Икусу. Майор резко постучал в закрытую дверь, за которой Бартоломео горланил очередную песню. Киборг ответил коротко, тремя словами. Майор долго и униженно умолял Бартоломео извинить его, глупого легавого кретина, и через полчаса киборг его простил. Он вышел из камеры и, не обращая внимания на стоявшего на коленях майора, сердечно поздоровался с Исааком. Старые друзья обнялись, вспомнили детство. Киборг пожаловался, что его здесь обижали и плохо кормили. Майор от стыда желал провалиться сквозь землю. Исаак и Икус вышли.
- Бартоломео, как же Вас угораздило попасть в этот гадюшник?
- Так получилось. Был в ресторане с одной... Ну вы ее не знаете... Тут вдруг драка, а разве прилично, когда при даме драка? Полез разнимать. Никогда, дружище, не разнимайте дерущихся. Неблагодарные скоты!
Голос киборга звенел от поддельного негодования. "Бартоломео, - улыбался Исаак, - столько живет в Австрии, а до сих пор не научился нормально говорить по-немецки. И откуда у него этот ужасный акцент? Нет, пока Бартоломео трезв, с ним просто противно разговаривать. Вот когда выпьет, да, он говорит идеально. Пожалуй надо выпить."
- Кстати, Дуо...
Они переглянулись.
- Что за вопрос!
"Друзья детства" понимали друг друга с полуслова. Кэмпфер взял киборга под руку, и они направились в ближайший ресторан.